− Расскажи мне, что это за Дом?
− Дом − интернат для несовершеннолетних лиц с ограниченными возможностями, детей больных, либо тех, от которых отказались родители, решив, что здесь им будет лучше.
− Откуда такие странные имена?
− Не имена это. Клички. Видишь ли, в Доме так принято − каждому Кличку давать. Тот, кто дал тебе Кличку, может руководствоваться либо внешними чертами, либо чертами характера, либо ассоциациями какими. Тот, кто дал тебе Кличку − крестный. Помни его и относись уважительно, он для тебя здесь вроде как мать. Крестная. Приемная. Крестная и приемная.
− А если Кличка не нравится?
− Смирись! Сам наречь себя так или иначе ты не можешь, зато кто-нибудь другой, решив, что Кличка тебе больше не подходит в силу каких-нибудь изменившихся обстоятельств, может окрестить тебя еще раз.
− А что за зверинец в названиях групп?
− Это Стаи. Так уж положено, что каждая группа, каждая комната, носит свое индивидуальное название, следует своему индивидуальному стилю, выглядит соответсвующе, следует за своим Вожаком.
− Что за Вожак такой?
− Вожак − самый главный в Стае, тот, кого принято слушаться сильней, чем всю администрацию Дома. Вместе взятую.
− А самый главный кто?
− Самый главный, Вожак всего Дома, Слепой. По совместительству, Вожак Четвертой стаи. Относись к нему с почтением. Бойся.
− Сколько всего Стай?
− Пять. С приходом Новичков в Дом сделается шесть. Первая, Вторая, Третья, Четвертая, Шестая и Седьмая.
− Ты, верно, пропустил Пятую?
− Нет, Пятой стаи попросту нет. Видишь ли, группы-Стаи считают по комнатам, спальням, а Шестая занимает две маленькие комнаты вместо одной большой. Видимо, цифра «шесть» им нравится больше, чем цифра «пять», раз уж они решили так себя называть.
− А остальные Стаи? Расскажешь о них?
− Слушай.
Первая группа − на стая, именно группа − Фазаны.
Хорошие мальчики, соблюдающие идеальный порядок в комнатах, в распорядке дня и в своей жизни.
«Фазанья жизнь не располагала к тому, чтобы узнавать что-то новое. Она вообще мало к чему располагала. В первой все было расписано по минутам.
В столовой — мысли о еде, в классе — об уроках, на медосмотре — о здоровье. Коллективные страхи — не простудиться бы, коллективные мечты — баранья котлетка на завтрак. Все как у всех, ничего лишнего. Каждое движение доведено до автоматизма. День разделен на четыре части. Завтраком, обедом и ужином. Раз в неделю по субботам — кино. По понедельникам — собрания.
Не пора ли нам?...
Я вот обратил внимание…
Да, несомненно, класс плохо проветривается. Это на нас влияет.
Знаете, такие странные шорохи… Боюсь, что это все-таки крысы.
Заявить протест в связи с антисанитарными условиями в помещениях, способствующими распространению грызунов…
И плакаты. Бесконечные плакаты.
В классе: «На уроках думай об уроках. Прочь посторонние мысли!» В спальне: «Соблюдай тишину, не мешай соседу», «Шум — рассадник нервных заболеваний».
Стройные ряды железных кроватей. Белые салфетки на подушках. «Следи за чистотой! Хочешь жить в чистоте — начни со своей наволочки!» Белые тумбочки, одна на две кровати. «Запомни, куда ставишь свой стакан. Обозначь его номером». На спинках кроватей — сложенные полотенца. Тоже с номерами. С шести до восьми включают радио. «Нечего делать — слушай музыку». Желающие поиграть в лото или в шахматы переходят в классную комнату. С тех пор, как в классе поставили телевизор, число отдыхающих после уроков в спальне сильно сократилось. Тогда телевизор перенесли. Теперь он горит в спальне голубым окном до самой ночи, а ночь у Фазанов начинается с девяти часов, и к этому времени все должны лежать в постелях, облаченные в пижамы и готовые отойти ко сну. «Страдаешь бессонницей — обратись к врачу».
Утром — все сначала. Сидячая гимнастика. Застилка кроватей. «Помоги одеться соседу — и сосед поможет тебе». Умывание. Шесть раковин с рыжими ободками вокруг стоков. «Жди своей очереди и не задерживай других». Искривленные рожи в трещинах кафеля и лужи на полу. Столовая. Уроки. Обеденный перерыв. Уроки. Время для отдыха. И так до бесконечности.»©
Вторая Стая − Крысы. Буйство красок и всплески безумия.
«Крашеные ирокезы, очки и бусы. В ушах — гремящие затычки наушников. Крысы — помесь панков с клоунами. Скатерть им не стелят, ножи не выдают, вилки прикованы к столешнице цепочками, и если хоть один из них в течение дня не закатится в истерике, пытаясь оторвать свою вилку и воткнуть в соседа, Крысы сочтут, что день прожит зря. Все это чистой воды цирк. Во второй каждый носит при себе нож или бритву, так что их возня с вилками — просто дань традициям. Маленькое шоу специально для столовой. Во главе стола — Рыжий. Огромные зеленые очки, бритая голова, роза на щеке и идиотская ухмылка. Крысиный вожак. На моей памяти уже второй. Вожаки у них долго не держатся.»©
«Крысы. Почти сплошь малолетки не старше семнадцати. Под их ядовитыми ирокезами — подростки еще не выбравшиеся из переходного возраста. Может, поэтому им так легко дается роль психов?»©
«Самое ценное, что есть в Крысе — ее постоянная готовность порешить себя в любом месте и в любой момент. Себя или окружающих.»©
Дальше Третья Стая. Стая Птиц под руководством Главной Птицы Дома.
«У третьей свое шоу. Они повязывают огромные слюнявчики с детскими рисунками и таскают с собой горшочки с любимыми растениями. При их трауре и гнусных физиономиях смотрится это опять же цирком. Только каким-то зловещим. Может, только самих Птиц все это и веселит. Они выращивают у себя в комнатах цветы, вышивают гладью и крестиком, они — самые тихие и воспитанные после нас, но страшно даже думать, что можно очутиться среди них. Даже играя когда-то в свою любимую игру, я обычно пропускал третью.»©
«Надеть траур, научиться вышивать крестиком, выкопать сотню черепов, спрятанных в цветочных горшках.»©
«Траур — всего лишь одежда. Лица неприятные, но при желании можно изобразить такое же лицо. Стервятник… монстр Дома. Я посмотрел на него своим обновленным взглядом и попробовал сорвать внешнюю шелуху. Траур… кольца… черный лак на отрощенных ногтях… длинные волосы и подкрашенные глаза. Убрать все это, забыть о том, что он спит в гробу, стереть вообще все сведения о его гнусных привычках — и что останется? Тощий, крючконосый тип. С острым подбородком. Личность неприятная, но далеко не чудовище.»©
Четвертая − самая странная Стая. Стая без имени и без особого отличительного облика.
«Переселяемому в четвертую группу настоятельно рекомендуется избавиться от любого вида измерителей времени: будильников, хронометров, секундомеров, наручных часов и т. д. Попытка сокрытия подобного рода предметов будет немедленно выявлена экспертом, и, в целях пресечения дальнейших провокаций подобного рода, нарушитель понесет наказание, определенное и утвержденное экспертом.»©
«В четвертой нет телевизора, накрахмаленных салфеток, белых полотенец, стаканов с номерами, часов, календарей, плакатов с воззваниями и чистых стен. Стены от пола до потолка расписаны и забиты полками и шкафчиками, рюкзаками и сумками, увешаны картинами, коллажами, плакатами, одеждой, сковородками, лампами, связками чеснока, перца, сушеных грибов и ягод. Со стороны это больше всего похоже на огромную свалку, карабкающуюся к потолку. Кое-какие ее фрагменты туда уже добрались и закрепились, и теперь раскачиваются на сквозняке, шелестя и позвякивая, или просто висят неподвижно.
Внизу свалку продолжает центральная кровать, составленная из четырех обычных и застеленная общим гигантским пледом. Это и спальное место, и гостиная, и просто пол, если кому-то вздумается срезать путь напрямую. На ней мне выделили участок. Кроме меня здесь ночуют Лорд, Табаки и Сфинкс, так что участок совсем маленький. Чтобы на нем заснуть, требуются специальные навыки, которые у меня еще не выработались. Через спящих в четвертой перешагивают и переползают, ставят на них тарелки и пепельницы, прислоняют к ним журналы… Магнитофон и три настенные лампы из двенадцати не выключаются никогда, и в любое время ночи кто-нибудь курит, читает, пьет кофе или чай, принимает душ или ищет чистые трусы, слушает музыку или просто шастает по комнате. После Фазаньего отбоя ровно в девять такой режим переносится с трудом, но я очень стараюсь приспособиться. Жизнь в четвертой стоит любых мучений. Здесь каждый делает, что хочет и когда захочет, и тратит на это столько времени, сколько считает нужным. Здесь даже воспитателя нет. Люди четвертой живут в сказке.»©
Шестая стая − Псы.
«Шестая изображает душевность. Если им верить, то в группе собрались сплошь весельчаки и любители розыгрышей. Правда, большую часть их шуток я не хотел бы испытать на собственной шкуре, и громкому смеху тоже не доверял, но все это были мелочи. В целом они старались как могли.»©
«Шестая увязла в своей защите, и все они стали похожи на утопающих — или давно утонувших — в грязном аквариуме, не чищенном миллион лет.»©
− А Седьмая?
− А за Седьмой стоит просто понаблюдать. И ты сам все увидишь.
− А кто такие Логи?
− О! Логи есть особая стая без стаи. Сборщики информации. Разбросаны по всему Дому. Один из них может жить в Четвертой, один − ютиться во Второй, другой обитать в Третьей, понимаешь? Главный Бандерлог − Лэри.
− Но если Фазаны не считают себя стаей, то кто же придумывает им Клички?
− Сами, как правило.
− Кто такие колясники?
− Колясочники. Дети, которые передвигаются в инвалидных колясках по каким-либо причинам.
− А неразумные?
− Воспитанники Дома с явными проблемами в развитии.
− А что насчет женских стай?
− У девушек нет стай. Они живут по четыре человека в комнате, слушаются Воспитательниц и поддерживают чистоту в комнатах и коридорах. До Нового Закона они даже боялись появляться в мужском крыле.
− Новый Закон? Что это?
− Когда-то давно девушкам и юношам было запрещено общаться открыто. Новый Закон снес эти рамки, позволил представителям противоположных полов общаться на виду у всех, девушки имеют возможность ходить к юношам в гости, да и вообще всячески контактировать с ними.
− А что насчет взрослых в Доме?
− Точно могу сказать − они существуют. Другое дело, что смотрят на происходящее сквозь пальцы, но это, в данном случае, себе дороже. Они обитают на втором этаже женского крыла и, точно так же, как и воспитанники, носят клички. Директор Дома − Акула, его секретарь, сторож, бывший директор Дома, Воспитатели девочек, Воспитатели мальчиков и разнорабочие, которых принято называть Ящиками.
− Что такое Могильник?
− Лазарет. Больница при Доме, в которой воспитанники находятся под постоянным наблюдением медицинского персонала − Пауков. Главного Паука зовут Янус. Он-то и заведует Могильником.
− А что ждет воспитанников Дома после Выпуска?
− Наружность. Реальный мир. Только мира этого, если ты настоящий Домовец, следует бояться как огня или чумы какой. Наружность не несет за собой ничего хорошего, и рваться туда могут, разве что, Фазаны. И скептики, подобно Черному. Все, кто не верит.
− Не верит? Во что?
− В Дом и его сказки. Ты разве не знаешь, что в Доме принято рассказывать сказки? Для этого даже отведено четыре ночи в году, посезонно. Каждая такая Ночь зовется Ночью Сказок. Есть еще Самая Длинная Ночь − ночь перед Выпуском. Ночь, когда время тянется неимоверно медленно.
− А что это за сказки такие, о которых в эти ночи рассказывают?
− Сказки о Другой Стороне Дома. Об Изнанке. Это, вроде как, параллельный мир, в который может попасть не каждый Домовец. Изнанку так же называют Тенью или Лесом, а походы туда − прыжками. Во время прыжков личность твоя меняется, сам ты можешь стать кем угодно, оказаться где угодно, но чаще всего Изнанка дает прыгающим выход в Лес. Если ты болен в Доме, на Изнанке ты будешь совершенно здоров. И не важно, что ты можешь оказаться там, например, котом. Зато ты будешь здоровым котом.
− Так как же совершить этот прыжок?
− Для этого, друг мой, ты должен полностью поверить в Дом, чтобы тот даровал тебе статус прыгуна или ходока. Статусы эти совершенно разные.
«— Прыгуны и ходоки, — сказала она учительским тоном. — Это те, кто бывал на изнанке Дома. Только прыгунов туда как бы забрасывает, а ходоки добираются сами. Ходоки и обратно возвращаются, когда захотят, а прыгуны не могут. Должны ждать, пока их вышвырнет.»©
«— Ты ведь Прыгун?
Заглядываю Ральфу в лицо. Он перешел все мыслимые и немыслимые границы. Интересно, чем я его спровоцировал? Неужели тем, что отвечал? Может, и так. Любой на моем месте уже послал бы его к черту. Есть множество способов послать человека к черту, не прибегая к открытому хамству. Ральф абсолютно не удивится, если я сейчас спрошу: «Что-что? Как вы сказали? Прыгун? Что вы имеете в виду? По-вашему, я похож на кенгуру?» Он, в общем-то, только этого и ждет. Но чем больше разных вариантов «что-что?» приходят на ум, тем становится противнее. Лучше уж послать его к черту. Хотя я и этого не могу. Потому что зимой, когда мы отправили к нему Слепого с просьбой узнать что-нибудь о Лорде, он не послал нас к черту, не изобразил удивление и не возмутился нашей наглостью, а поехал неизвестно куда и сделал намного больше, чем мы могли надеяться. И если я сейчас изображу удивление и стану болтать о кенгуру, то, наверное, сам себя перестану уважать. Поэтому я говорю:
— Да. Я Прыгун. И что?
Ральф потрясен. Смотрит на меня, приоткрыв рот, и долго не находит, что сказать.
— Ты так спокойно об этом говоришь.
— Не спокойно, — поправляю я его. — Нервно. Хотя, может, по мне этого и не видно.
— Но другие… — запнувшись на слове «Прыгун», он меняет его на «такие, как ты», — никогда об этом не говорят.
— А я плохой Прыгун. Неправильный.
Ральф замер, его глаза лихорадочно блестят, как будто он умудрился откопать в канаве что-то невообразимо ценное и теперь никак не может в это поверить.
— Что значит «плохой»? — спрашивает он.
И я вдруг понимаю, что, может быть, мне этот разговор даже нужнее, чем ему. Потому что никто никогда не спрашивает себя о том, что и так понятно. Или кажется понятным.
Откидываюсь на спинку скамейки и зажмуриваюсь. Солнце бьет прямо в глаза. Хороший предлог не смотреть на собеседника.
— Я этого не люблю.
Чтобы понять, как он удивлен, на него и смотреть не надо. Отвечаю на вопрос прежде, чем он успевает его задать:
— Я не прыгаю. Не обязательно делать то, что можешь. Не обязательно это любить.
Открываю глаза, гляжу на него, затаившего дыхание, как будто даже дыханием меня можно спугнуть, и объясняю:
— Со мной это случилось в то самое утро. Впервые и сразу на шесть лет. Когда я пришел в себя и мне дали зеркало, я не лысины своей испугался, как все подумали. А того, что в зеркале отразился мальчишка. Которым я уже не был. Представьте себе это, если сможете, и вы поймете, почему с тех пор я больше не прыгал.
— Хочешь сказать, ты с тех самых пор?..
— С тех самых пор. Не делал этого и не собираюсь. Разве что все произойдет само собой. Я могу перенервничать, испугаться чего-нибудь, испытать сильное потрясение. В таких случаях иногда прыгается. С вами не случалось?
— Я не… — начинает он.
— Наверняка случалось. Просто вы ничего не помните. Это забывается очень быстро.
Ну вот. Теперь он поперхнулся и закашлялся. А мне не с руки стучать его по спине. Очень трудно рассчитать силу удара протеза, из-за этого мне не удаются многие дружеские жесты. Втягиваю ноги на скамейку, кладу подбородок на колено и гляжу, как он судорожно кашляет. Он как ребенок, играющий со спичками. Заиграется в папу и в пожар — а потом удивляется, когда вдруг приезжает машина с настоящими пожарными. Хотя в его детских книжках яркие картинки подробно объясняют, как одно вытекает из другого.
- Сейчас вам захочется прервать меня, — предупреждаю я. — Или просто куда-нибудь уйти. Это со всеми так, не беспокойтесь.
Ральф сидит, ссутулившись, запустив пальцы в волосы. Лица его мне не видно, но, судя по позе, чувствует он себя не очень хорошо.»©
− А что случается с тобой в Доме тогда, когда ты путешествуешь по Изнанке?
− Если тебе «повезло» стать ходоком, то тебя просто нет в Доме. Ты путешествуешь. Если же «посчастливилось» быть прыгуном, то ты, друг мой, впадаешь в кому. Засыпаешь летаргическим сном. Прыгуны могут прожить на изнанке много лет, хотя в реальной жизни могут пролежать в коме час, неделю или месяц. Гораздо меньше.
− А Летуны...
− А Летуны не имеют никакого отношения к ходокам и прыгунам, они просто выходят в Наружность и добывают там всякие полезные вещи на заказ, как, например, прекрасная девушка Крыса.
− Я слышал, кто-то говорил о каких-то Кругах... Что это?
− Отличный вопрос! Круг, по факту, повторение того же самого. Та же жизнь, прожитая чуть иначе. Вполне можно связать их с циклом перерождений, исходя из того, что совершённое на одном из кругов влияет на все остальные.
Круги − другие жизни. Они не возникают последовательно, а существуют параллельно. То есть, где-то там сейчас существуешь другой ты, который задает другому мне вопросы. А может быть, другого меня в твоем Кругу не существует, а на твои вопросы отвечает кто-то еще. Понимаешь?
− Между Кругами можно перемещаться?
− О, делать это может только Шакал Табаки, скромный Хранитель Времени. Правда, ты можешь попробовать получить от него подарок. Подарит шестеренку − сможешь переселиться на Другой Круг. Подарит перо цапли − получишь возможность попасть на Другой Круг и что-нибудь там изменить.
− Это все?
− Пожалуй, все. Если у тебя появятся какие-то вопросы, обращайся сюда, а Дом обязательно тебе ответит.